Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "F"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: Тогда нужен был он, его леечка и цветы, пахнущие хорошим французским мылом. А булыжники, которые он поливает, начинают дымиться наново раньше, чем он дойдет до конца своей мостовой, длиной в десяток сажен. Я с Никритиной возвращался с бегов. Как по клавишам рояля, били по камню подковы рысака. Никритина еще ни разу не была у нас в доме. Я долго уговаривал, просил, соблазнял необыкновенным кулинарным искусством Эмилии. А когда она согласилась, одним легким духом взбежал три этажа и вонзил палец в звонок. Вонзив же, забыл вытащить. Обалдевший звонок горланил так же громко, как мое сердце. Когда распахнулась дверь и на меня глянули удивленные, перепуганные и любопытные глаза Эмилии, я мгновенно изобрел от них прикрытие и прозрачную ложь: — Умираю от голода! есть! есть! е… В коридоре мешки с мукой, кишмишем, рисом и урюком. Влетел в комнату. Чемоданы, корзины, мешки. — Сергей Александрович приехали… вас побежали искать… Я по-ребячьи запрыгал, по-ребячьи захлопал в ладоши, по-ребячьи уцепил Никритину за ладони. А из них по капелькам вытекала теплота. В окно било солнце, не по-весеннему жаркое. — Я пойду… И она высвободила из моих пальцев две маленькие враждебные льдинки. Я проводил ее до дому. Прощаясь, ловил взгляд и не мог поймать — попадались стиснутые брови и ресницы, волочащиеся по щекам, как мохры старомодной длинной юбки. Есенина нашел в «Стойле Пегаса». И почему-то, обнимая его, я тоже прятал глаза. Вечером Почем-Соль сетовал: — Не поеду, вот тебе слово, в жизни больше не поеду с Сергеем… Весь вагон забил мукой и кишмишем. По ночам, прохвост, погрузки устраивал… я, можно сказать, гроза там… центральная власть, уполномоченный, а он кишмишников ...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: так и вьются мотыльки — литераторы-переводчики, журналисты. Если бы только российские! Недоумевающая заграница так и рвется проникнуть в красное народное царство и, быть может, покориться, слиться с революционным воодушевлением. Вот и Айседору Дункан, американскую танцовщицу-босоножку, презревшую европейское мещанство, увлекли идеи социализма. Она устремилась в неведомую республику, приезжала в Россию несколько раз и решила, что именно там наберет сотни и сотни девочек, которым покажет красоту движения, полета и которые будут танцевать в ее стиле — босиком, в вольных нарядах. Женщина неудержимых страстей, Дункан всегда добивалась того, чего желала. Однако, мечтая о танцующих массах, Айседора оказалась в московском доме на Пречистенке, увидела там поэта Есенина и… влюбилась. Это был человек с детской улыбкой, говоривший на незнакомом музыкальном языке, с золотыми волосами и голубыми глазами. К тому же, читая стихи, он так завораживающе взмахивал и дирижировал руками, что это напоминало маятник с часовым механизмом. А заканчивая стихи, отступал на несколько шагов назад, и глаза его при этом суживались и слегка пьянели. Опытная, соблазнительная Айседора была старше поэта, но не собиралась скрывать вспыхнувшую страсть. Она положила его голову себе на колени и, перебирая кудри, повторяла: «Solotaia golova!» Она была светская львица, а он казался ей сказочным принцем. Анатолий Мариенгоф (не лучший из друзей Есенина, называвший Айседору Изадорой) оставил описание одного из вечеров в доме на Пречистенке: «…Мы отправились к Дункан. Пречистенка. Балашовский особняк. Тяжелые мраморные лестницы, комнаты в «стилях»: ампировские — похожи на залы московских ресторанов, излюбленных купечеством; мавританские...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: из академического Пушкина. Кроме «Истории Пугачевского бунта» и «Капитанской дочки», так почти ничего Есенин и не прочел, а когда начинала грызть совесть, успокаивал себя тем, что Покровский все равно лучше Пушкина не напишет. Меня же частенько уговаривал приналечь на «Ледяной дом». Я люблю есенинского «Пугачева». Есенин умудрился написать с чудесной наивностью лирического искусства суровые характеры и отнюдь не лирическую тему. Поэма Есенина вроде тех старинных православных иконок, на которых образописцы изображали бога отдыхающим после сотворения мира на полатях под лоскутным одеялом. А на полу рисовали снятые валенки. Сам же бог – рыжебородый новгородский мужик с желтыми мозолистыми пятками. Петр I предавал такие иконы сожжению как противные вере. Римские папы и кардиналы лучше его чувствовали искусство. На иконах в соборах Италии – святые щеголяют модами эпохи Возрождения. Свои поэмы по главам мы читали друзьям. Как-то собрались у нас: Коненков, Мейерхольд, Густав Шпет, Якулов. После чтения Мейерхольд стал говорить о постановке «Пугачева» и «Заговора» у себя ...