Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "T"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: большой Вещи на носу собирались сердитые складочки. — Пожалуйста, осторожней! Ты разобьешь мое баккара. В таких случаях я не мог удержаться, чтобы не съязвить: — А пузыречки вовсе не баккара, а Брокара. Вещь собирала губы в мундштучок. — Конечно, Анатолий Борисович, если вы никогда в жизни ни не видели хорошего стекла и фарфора, вы можете так говорить. Вот у вас с Есениным на кроватях даже простыни бумажные, а у нас в доме кухарка, Анатолий Борисович, на таких спать постыдилась бы… И Вещь, продев в иголочное ушко красную нитку, сосредоточенно начинала вышивать на хрустящем голландском полотне витиеватенькую монограмму, переплетая в ней начальные буквы имени Почем-Соли и своего. В белом вагончике с каждым днем все меньше становилось нашего воздуха. Вещи выдыхали свой — упрямый, въедливый и пахучий, как земляничное мыло. У Почем-Соли стали округляться щеки, а мягонький набалдашничек на носу розоветь и чиновно салиться. 52 Есенин почти перебрался на Пречистенку. Изадора Дункан подарила ему золотые часы. Ей казалось, что с часами он перестанет постоянно куда-то торопиться; не будет бежать от ампировских кресел, боясь опоздать на какие-то загадочные встречи и неведомые дела. У Сергея Тимофеевича Коненкова все человечество разделялось на людей с часами и людей без часов. Определяя кого-нибудь, он обычно буркал: — Этот… с часами. И мы уже знали, что если речь шла о художнике, то рассуждать дальше о его талантах было бы незадачливо. И вот, по странной игре судьбы, у самого что ни на есть племенного «человека без часов» появились в кармане золотые, с двумя крышками и чуть ли не от Буре. Мало того — он при всяком новом человеке стремился непременно раза два вытянуть их из кармана и, щелкнув тяжелой золотой крышкой, полюбопытствовать на время. В остальном часы не сыграли предназначенной им роли. Есенин так же...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: ознакомительный фрагмент Анатолий Мариенгоф. Роман без вранья. Главы 51-57 51 В маленький белый вагон туркестанских дорог вошла Вещь. У Вещи нос искусной формы, мягкие золотистые волосы, хорошо нарисованы яркой масляной краской губы и прозрачной голубой акварелью глаза – недружелюбные, как нежилая, нетопленая комната. Одновременно с большой Вещью в вагончике поселилось множество маленьких вещей: голубенькие скатерочки, плюшевые коврики, ламбрекенчики, серебряные ложки, вазочки, пепельницы, флакончики. Когда Почем-Соль начинал шумно вздыхать, у большой Вещи на носу собирались сердитые складочки. – Пожалуйста, осторожней! Ты разобьешь мое баккара́. В таких случаях я не мог удержаться, чтобы не съязвить: – А пузыречки вовсе не баккара́, а Брока́ра. Вещь собирала губы в мундштучок. – Конечно, Анатолий Борисович, если вы никогда в жизни не видели хорошего стекла и фарфора, вы можете так говорить. Вот у вас с Есениным на кроватях даже простыни бумажные, а у нас в доме кухарка, Анатолий Борисович, на таких спать постыдилась бы… И Вещь, продев в иголочное ушко красную нитку, сосредоточенно начинала вышивать на хрустящем голландском полотне витиеватенькую монограмму, переплетая в ней начальные буквы имени Почем-Соли и своего. В белом вагончике с каждым днем все меньше становилось нашего воздуха. Вещи выдыхали свой – упрямый, въедливый и пахучий, как земляничное мыло. У Почем-Соли стали округляться щеки, а мягонький набалдашничек на носу розоветь и чиновно салиться. 52 Есенин почти перебрался на Пречистенку. Изадора Дункан подарила ему золотые часы. Ей казалось, что с часами он перестанет постоянно куда-то торопиться; не будет бежать от ампировских кресел,...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: и все без меры. Если уж жара, то несколько лет подряд, и ни единого колоска, ни единой капли воды с неба. Ну а уж если непогода, то… Зато сколько выдающихся личностей, магнитов, притягивающих к себе? Вокруг так и вьются мотыльки — литераторы-переводчики, журналисты. Если бы только российские! Недоумевающая заграница так и рвется проникнуть в красное народное царство и, быть может, покориться, слиться с революционным воодушевлением. Вот и Айседору Дункан, американскую танцовщицу-босоножку, презревшую европейское мещанство, увлекли идеи социализма. Она устремилась в неведомую республику, приезжала в Россию несколько раз и решила, что именно там наберет сотни и сотни девочек, которым покажет красоту движения, полета и которые будут танцевать в ее стиле — босиком, в вольных нарядах. Женщина неудержимых страстей, Дункан всегда добивалась того, чего желала. Однако, мечтая о танцующих массах, Айседора оказалась в московском доме на Пречистенке, увидела там поэта Есенина и… влюбилась. Это был человек с детской улыбкой, говоривший на незнакомом музыкальном языке, с золотыми волосами и голубыми глазами. К тому же, читая стихи, он так завораживающе взмахивал и дирижировал руками, что это напоминало маятник с часовым механизмом. А заканчивая стихи, отступал на...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: религии, а ангельскую внешность - с шокирующими выходками и буйным нравом. Сегодня Anews хочет поближе познакомиться с этой сложнейшей судьбой. Как менялось отношение Есенина к революции? Что за стихотворение написано его кровью? И чем интересны любовные связи поэта? «Я заменял охотничью собаку» Жизнь Сергея Есенина изобилует экстравагантными и интересными деталями. И первые штрихи к яркому образу поэта появились уже в раннем детстве. В автобиографии он писал: «С двух лет был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери, у которого было трое взрослых неженатых сыновей, с которыми протекло почти все мое детство. Дядья мои были ребята озорные и отчаянные. Трех с половиной лет они посадили меня на лошадь без седла и сразу пустили в галоп. Я помню, что очумел и очень крепко держался за холку. Потом меня учили плавать. Один дядя (дядя Саша) брал меня в лодку, отъезжал от берега, снимал с меня белье и, как щенка, бросал в воду. Я неумело и испуганно плескал руками, и, пока не захлебывался, он все кричал: "Эх! Стерва! Ну куда ты годишься?.." "Стерва" у него было слово ласкательное. После, лет восьми, другому дяде я часто заменял охотничью собаку, плавал по озерам...